«Агентурно Х» - Вадим Хитров

Признав проект Непенина грамотным и весьма полезным, Эссен запросил детальную смету, список всего необходимого, новое штатное расписание службы и решил в самом скором будущем собрать совещание по этому поводу.

1914 год. Август. Копенгаген

В тот же день высокий, стройный, элегантно одетый брюнет тридцати пяти лет от роду пересек ратушную площадь Копенгагена, остановился, огляделся и, видимо, найдя глазами необходимое здание, направился к нему. Вскоре он уже входил в парадное, над которым красовалась вывеска «Нотариальные услуги фон Лартинг и партнеры». Одного не заметил высокий господин: из окна офиса, принадлежащего вышеупомянутой конторе, за ним внимательно наблюдали.

Офис был сама солидность. Массивное дерево, бронза, ковровые дорожки, секретарь в костюме английского сукна и при пышных бакенбардах.

– Добрый день, – с дежурной улыбкой приветствовал посетителя секретарь. – Чем могу служить?

– Здравствуйте, я к господину фон Лартингу, – по-немецки, но с акцентом ответил элегантный мужчина.

– Вы записаны?

– Да, на четырнадцать ноль-ноль.

– Ваша фамилия Эриксон?

– Совершенно верно.

В это время дверь одного из кабинетов открылась, и из нее колобком выкатился пожилой мужчина небольшого роста.

– Здравствуйте, господин Эриксон, – радостно произнес он, расточая улыбки, так, будто давно не видел старого знакомого. – Пройдемте, пройдемте в кабинет, – сказал он и, подхватив под локоть несколько недоумевающего клиента, буквально втолкнул того в свой офис.

– Есперсен, меня ни для кого нет, – бросил он секретарю.

– Хорошо, господин Лартинг.

– Присаживайтесь, господин Эриксон, – сказал Лартинг на шведском.

Эриксон сел.

– Так чем могу помочь?

– Вы знаете, наша компания…

Неожиданно Лартинг рассмеялся, его собеседник невольно умолк.

– Значит, шведский знаете вполне сносно, похвально, – уже на русском и без всякой улыбки произнес Лартинг.

– Быстро это вы меня раскусили.

– Давно живу. «Хвоста» не было?

– Извините, чего не было?

– Да-с. Говоря гражданским языком, за вами не следили?

– Не думаю. Отчего за мной надобно следить?

– Оттого что война, милостивый государь, а вы так же похожи на шведа, как я на балерину. Впрочем, я наблюдал за вами из окна. Большинство посетителей обычно идут одним и тем же маршрутом. Вы так настойчиво искали встречи именно со мной, что мне стало любопытно, и, кажется, чутье меня не подвело и в этот раз. Итак, судя по всему, вы не из нашего департамента.

– Из какого из вашего?

– Из того, в котором я имел честь служить до выхода в отставку на заслуженный отдых, так сказать. Отчего вы тогда явились ко мне, ежели не знаете, кто я? Или вы действительно прибыли под видом шведа с жутким акцентом оформить кое-какую недвижимость в Дании? Неубедительно. Темните, батенька. Ну да ладно, начнем все-таки с проявления вашей личности. Судя по выправке, вы офицер, ходите вразвалочку, значит, морской офицер. Ранее вас в Копенгагене я не встречал. Скорее всего, вы прибыли из другого государства, а раз назвались шведом, то, наверное, из Швеции и прибыли. Я думаю, что вы имеете отношение к морскому ведомству.

– Я поражен, мне говорили, что вы, Аркадий Михайлович, человек мистический.

– Смягчаете, сказали наверняка, что я дьявол, черт с рогами.

– Честно говоря, так и сказали.

– И кто же дал мне столь лестную оценку? Я не шучу, именно лестную, мне нравится попадать в точку и вызывать некоторое замешательство.

– Капитан второго ранга Штремберг.

– Ого! Эка скаканул, я его знавал еще мичманом. Однако этот офицер никак не мог помочь вам навести обо мне справки.

– С вами и вправду трудно разговаривать. Основным источником был Александр Александрович Долгоруков. Он отрекомендовал вас как опытного разведчика.

– А, князюшка, некогда морской агент в Германии. Постойте, вот вы и попались, любезный. Вы часом не морской агент в Швеции Владимир Арсеньевич Сташевский?

– Точно так, Аркадий Михайлович, вы прямо сыщик.

– Я и есть сыщик, только на пенсии. А посему, Владимир Арсеньевич, выкладывайте все карты на стол. Зачем вам понадобился отставной шпион?

– Вы сами сказали, война. На прибалтийском театре большую роль будут играть морские операции. Нужна информация. А для этого необходима агентурная сеть.

– Значит, вам нужны агенты в Дании, Германии и Швеции. Спохватились! Так нетути более ничего! А ведь было – и сеть агентов, и каналы связи, и источники информации в самых высоких европейских инстанциях. Только, сударь мой, поддерживать это все надо постоянно. Люди – существа невечные, мрут-с, извините, да и при должностях своих не навсегда. А у нас война с японцем закончилась, революцию придушили, и все, не надо ничего. Но вот она, беда, отворяй ворота. Вы же не от хорошей жизни ко мне, старику, явились, а ума-разума поднабраться. У вас ведь, извините, профессиональных знаний нет. Только смогу ли я чем-то помочь? Годы, батенька, да-с, да и от дел я отошел довольно давно. Так что, пожалуй, увольте, Владимир Арсеньевич.

– Извините, господин действительный тайный советник, я к вам не от себя прибыл, а от руководства Морского генерального штаба и Департамента полиции. Вот официальные письма.

Два больших конверта легли на зеленое сукно стола.

Лартинг взял нож, вскрыл печати и углубился в содержание. Через некоторое время он, неприятно поморщившись, невесело поднял глаза на Сташевского.

– И что же, милостивый государь, вы вот так, запросто, везли сюда два секретных письма, где упоминается мое имя в совершенно определенном контексте? Это никуда не годится. Я, знаете ли, здесь нотариус, а вовсе не руководитель заграничного отдела Департамента полиции.

– Я не совсем понимаю.

– А если бы эти эпистолы перехватили?

– Что значит «перехватили»? Я дипломат все-таки, лицо неприкосновенное.

– Субчикам из службы полковника Николаи это совершенно все равно, дали бы вам, извините, сзади дубинкой по голове, после чего подали бы все эти секреты прямо к столу своего начальства, а потом бы тайно вывезли меня в бессознательном состоянии в Германию и там допросили бы с пристрастием. Я доходчиво объясняю?

– Извините, я не подумал, – смутившись, ответил Сташевский.

– Тут не надо думать, такие вещи надо знать, знать твердо, поскольку от этого зачастую жизнь зависит. У нас свои университеты, знаете ли, и учебники наши кровью писаны. Вот так. Ладно, вы не расстраивайтесь и не обижайтесь на мои нравоучения. Дело наше довольно грязное, нормы морали здесь несколько иные, чем на флоте, но если волею судеб и ради защиты Отечества нашего вы за это дело принялись, то белые перчатки, сударь мой, придется снять. Итак, в депешах сих мне выказано пожелание вновь встать в строй, ибо государство наше в опасности. Писано грамотно, и кнут и пряник присутствуют в надлежащей пропорции, в меру давления на совесть и чувство патриотизма. Конечно, не обошлось без намека, что в случае несогласия меня могут попросту сдать немцам. Ведь нынче я не являюсь носителем государственных тайн, а посему, с этой точки зрения, потеря невеликая. С другой стороны, обещают полное финансовое доверие и выполнение всех моих запросов без лишней бюрократии. Вот только стрелы не достигли своей цели. Немцам я вряд ли интересен, а денег у меня много уже давно. Нотариат – дело прибыльное, у нас репутация и солидные клиенты. Я даже не совсем русский и в России стал дворянином позже, чем в Европе. Однако я солдат и давал присягу, Отечество, по всей видимости, действительно нуждается во мне. Я к вашим услугам и к услугам Отечества, как бы ни высокопарно это звучало, – эффектно закончил свою маленькую речь Лартинг и широко улыбнулся. После некоторой паузы он продолжил: – Так что будем делать, Владимир Арсеньевич? Времени нет.

– Вы правы, времени нет, – согласился Сташевский.

– У вас есть здесь человек?

– Да, помощник морского агента старший лейтенант Безкровный.

– Отчего пришли вы, а не он?

– Он здесь известен, за ним, как вы говорите, мог быть «хвост».

– Ого, похвально, похвально. Вот что мы сделаем. Я попробую восстановить кое-какие старые связи. Наладить что-нибудь новое. Безкровный поступает в мое распоряжение. Я уже так носиться, как в Русско-японскую, не могу, извините, возраст. Ваша задача – наладить каналы передачи добытых сведений. Это важно, очень важно, оперативная информация быстро «протухает». Немцы стараются держать связь под весьма серьезным контролем и правильно делают. Канал должен быть не только скорым, но и безопасным.

– Согласен, Аркадий Михайлович, со всем согласен, – Сташевский несколько приободрился, задача переставала быть такой беспросветной.

– Хорошо, связь будем держать через вашего помощника, я должен знать его телефонный номер, только не домашний, а тот, который гарантированно не может прослушиваться. Телефон должен отвечать всегда, и информация до Безкровного должна будет доводиться незамедлительно, даже если он будет в отлучке. Лучше всего связной номер держать в русской миссии, надеюсь, там ведется круглосуточное дежурство. Свяжусь сам, когда понадобится. И запомните, мое агентурное имя Барон, не Лартинг и не как-либо еще. На этом предлагаю нашу несколько затянувшуюся встречу закончить. Не станем вызывать лишних подозрений.